Гнетущий страх - Страница 22

— У него были еще кое-какие дела.

— Вы имеете в виду ту девушку? — спросила Розен, и Лена поняла, что доктор на пути из медцентра в библиотеку по меньшей мере раз двадцать успела услышать о случившемся с Тессой Линтон.

— Я не хотела вам об этом говорить.

— Ну конечно, — коротко отреагировала Джил.

— Мы не вполне уверены, что эти два происшествия как-то связаны. И мне не хотелось, чтобы вы думали…

— Это ее кровь на записке? — не дослушала Джил.

— Да, ее…

На глаза Розен навернулись слезы. Она опустила руки на стол, словно нуждалась в опоре, чтобы не упасть.

— Я могу уйти, если хотите, — предложила Лена, отчаянно надеясь, что доктор согласится.

— Нет, — ответила Розен, сморкаясь. И не стала объяснять, зачем ей нужно присутствие Лены.

Так они и стояли, бесцельно рассматривая окружающих. Лена поймала себя на том, что опять трет свои шрамы, и заставила себя прекратить. Молчание становилось тягостным, и она сказала:

— Мне очень жаль, что с вашим сыном случилось такое. Я знаю, как больно потерять близкого человека.

Розен кивнула, по-прежнему глядя в сторону.

— После того первого раза, — она показала на руку, и Лена поняла, что она имеет в виду первую попытку самоубийства Энди, — его состояние улучшилось. Нам удалось найти сбалансированный курс медикаментозного лечения. И складывалось впечатление, что все хорошо. — Она улыбнулась. — Мы ему даже машину купили.

— Он здесь учился? — спросила Лена, хотя уже и знала об этом.

— Ричард вам, полагаю, все успел рассказать, — ответила Джил, но горечи в ее словах не было. — Мы забрали его из колледжа в прошлом семестре, чтобы хватаю времени на лечение. Иногда он работал с отцом в лаборатории, помогал мне в клинике. — Она улыбнулась. — По четвергам слушал лекции по искусству. И казалось, Энди делает большие успехи.

Лена пожалела, что не захватила блокнот, чтобы записывать информацию, хотя на самом деле он был и не нужен. Как уже отмечал Джеффри, Лена больше не работает в полиции. Она просто девочка на побегушках у Чака в службе безопасности, да и то не на лучшем счету.

— А что Толливеру от меня нужно? — вдруг сменила тему доктор Розен.

— Наверное, список друзей вашего сына и мест, куда он любил ходить. — Это была лишь догадка, но Лена никак не могла отрешиться от полицейских привычек. — Энди употреблял наркотики?

Розен, кажется, удивилась:

— Почему вы спрашиваете об этом?

— Многие в депрессивном состоянии прибегают к самолечению.

Розен склонила голову набок, понимающе глядя на Лену. И когда продолжения не последовало, призналась:

— Да, водился за ним этот грех. Сначала травка, а с год назад появились и более тяжелые средства. Мы отправляли его на лечение. Месяц назад оно закончилось, и Энди сказал мне тогда, что абсолютно здоров. — Она помолчала. — Но в таких делах никогда нельзя быть до конца уверенным.

Лене понравилось, как спокойно Розен признала, что ей далеко не все известно о сыне. Она знала по собственному опыту, сколь часто родители утверждают, что знают своего ребенка лучше кого бы то ни было, а на самом деле оказывается, что не знают совсем.

— Когда он закончил курс лечения, никто из его друзей не захотел с ним больше общаться. Как правило, те, кто балуется наркотиками, не желают иметь ничего общего с завязавшими. — Она подумала и добавила: — Впрочем, он всегда был одинок. Не вписывался ни в одну компанию. Его ум сверстники воспринимали чуть ли не как личное оскорбление. Я думаю, ему было неуютно в жизни — он чувствовал себя изгоем.

— Может, кто-то из его приятелей имел на него зуб? Кому-то так насолил, что ему отомстили злом?

Лена успела заметить искорку надежды, мелькнувшую в глазах доктора Розен.

— Думаете, его могли столкнуть?

— Вряд ли, — ответила Лена, понимая, что Джеффри убьет ее за то, что подала доктору эту мысль. При воспоминании о бывшем шефе у Лены упало сердце.

— Послушайте, — вернулась она к больному вопросу, — вы собираетесь рассказывать Джеффри о сегодняшнем дне или нет?

Розен долго не отвечала, потом придвинулась ближе, словно пыталась уловить запах алкоголя. И Лена на мгновение впала в панику.

— Нет, — наконец приняла решение Розен. — Про сегодняшний инцидент я ему ничего не скажу.

— А о том, что было раньше?

— О вашем лечении? — Розен на минуту задумалась. — Это конфиденциальная информация, Лена. Я вам это говорила еще в самом начале. У меня нет привычки делиться ею с кем бы то ни было.

Лена с облегчением кивнула. Джеффри семь месяцев назад поставил ей ультиматум: либо обратиться к психоаналитику, либо искать другую работу. В то время выбор казался простым, и она без всяких сожалений сдала и значок, и оружие — просто положила на стол, но теперь она скорее пустит себе пулю в лоб, чем признается Джеффри, что месяц назад поддалась слабости и была вынуждена обратиться в клинику. Ее гордость такого не перенесет.

Пока она занималась самобичеванием, тяжелая дубовая дверь растворилась и, легок на помине, в помещение вошел Джеффри, оглядываясь по сторонам. Чак тронулся было ему навстречу, но Джеффри сказал ему что-то такое, что заставило его спешно покинуть комнату, поджав хвост как побитая собака.

Лена еще никогда не видела, чтобы Джеффри так скверно выглядел. Он успел переодеться, но костюм был мятый, галстук отсутствовал. Вблизи он смотрелся еще хуже.

— Доктор Розен, здравствуйте. Мне очень жаль, что такое случилось. — Он не стал пожимать ей руку или ждать, пока она что-то скажет в ответ на его соболезнования, которые, как казалось Лене, вообще были не в стиле Джеффри.